Собираю наши встречи, наши дни, как на нитку - это так долго.
Я пытаюсь позабыть, но новая попытка колет иголкой.
Расставляю все мечты по местам-
Крепче нервы, меньше веры день за днём, да гори оно огнём,
Только мысли всё о нем и о нем, о нем и о нем...

Когда от тебя отказывается человек, которого ты любишь, которому ты верила с самого первого дня вашего знакомства, когда он не хочет знать тебя, когда все твои попытки вернуть былое разбиваются о глухую стену его сухости, бесчувственности и непонимания, а, может быть, и просто отрешённости, для тебя он всегда будет самым лучшим, самым любимым, самым желанным, но от тебя, от твоего сердца, от твоей души словно откалываются не маленькие кусочки, а целые глыбы, и они никогда не восстановятся, они не пропадают в пустоте, они остаются с тем, кому ни до тебя, ни до твоих кусочков нет дела, для кого ты стала случайной прохожей, как-будто никогда и не было взглядов, от которых бросало то в жар, то в холод, как-будто не было всего лишь двух, но самых настоящих поцелуев. Как-будто из моей жизни вырезали целый кусок. Я никогда не думала, что может быть настолько больно, может настолько щемить сердце. Я всегда думала, что я сильная, что я могу справиться со всем. Оказалось, нет. оказалось, что я могла справиться лишь то мгновение, которое Калеб всё ещё находился в моём доме. А потом из меня вырвалось всё, что копилось во мне двадцать три года. Я рыдала, я била посуду, я метала молнии, пока я не устала, пока не истратила все свои силы, пока мне не захотелось стать маленькой девочкой, проблемы которой решались стоило только прижаться к маминому боку, у которого было очень уютно и тепло. Я так и заснула в кресле в гостиной, такой потерянной, маленькой девочкой, которая потеряла всех, к кому можно прийти за утешением.
***
Идеально уложенные волосы, слишком ровный макияж с яркими губами, короткое платье и каблуки. Свидание? Нет. Иду восстанавливаться в колледж. Просто встречи с Калебом ломают меня. Каждая забирает что-то от привычной меня и даёт что-то новое. Мне кажется, что я скоро превращусь в Снежную королеву. И я начинаю завидовать вампирам с их способностью отключать эмоции. Хочу так же. Мои попытки забыться ни к чему не приводят: пить я толком не умею, слишком хорошо срабатывает тормоз, отвлекаться от собственных мыслей я не умею. как толк от того, что я училась и в колледже, в ковене, и у Далии. Сейчас мне помогает лишь деланные гордость и высокомерие. мне смотрят вслед, и я понимаю, что на месте Калеба может быть любой другой, кто был бы рад быть со мной. Но нет, мне нужен лишь этот упёртый колдун, которому не нужна я. Наше сердца играют с нами в злые игры, убивая нас, меняя нас, зачастую не в самую лучшую сторону, что ж, наверное, именно эта причина открытого рта ректора при моём появлении в его кабинете.
- М-мелани Уолкер?
Да, понимаю его удивление. Он был другом моей бабушки, потом общался с мамой, даже по моему обучению в колледже он помнит меня как вполне себе скромную девушку, а не как девушку только что пришедшую со свидания. Но вообще у меня всё очень прилично, здесь, в храме науки можно увидеть девушек, одетых куда более развратно и выставляющие все свои прелести напоказ так, что грудь не влазит в лифчики, а попы вываливаются из джинсовых шортиков и из-под юбок. А у меня просто короткое, но всё же не на столько. и очень по фигуре платье. Ничего такого. Так что разговор удался вполне спокойным и результативным. И, дааа!, я восстановлена в колледже. Даже уже умершая, к сожалению, бабушка, но всё ещё уважаемый преподаватель мифологии продолжает творить волшебство.
И когда я счастливая и удивлённая тому, что в коридорах кампуса так мало людей, иду уже к выходу, слышу за своей спиной голос, от которого сразу бегут мурашки вдоль позвоночника. А вот Калеб, похоже, принял меня за одну из своих студенток. Я медленно поворачиваю голову и оказываюсь схваченной железной хваткой за руку, и даже не могу сделать пасс для заклинания, которое заставило бы отпустить меня, поэтому приходится покорно перебирать ногами.
- Лучше найми меня на работу, ведь я эскорт, что надо! - я складываю руки на груди и гневно смотрю на Голара, разве что молнии в него не мечу, на что, я, кстати, тоже способна. - Какая тебе вообще разница, как я одета, на кого, как и кем работаю и какое у меня материальное положение!
Я начинаю глубоко дышать, от чего ноздри раздуваются, а грудь высоко поднимается. И то не столько от злости, сколько от обиды, сжигающей меня ненавистной любви, от того, что Калеб противоречит сам себе и даёт мне напрасную надежду.
Замолчи, пожалуйста, не надо. Ты ведь сам сказал не приближаться ни к тебе, ни к ковену. Я не виновата, что из всех девушек колледжа именно я попалась тебе на глаза. Да и невозможно это: не встретиться, когда мы соседи. Я не виновата, что всё получилось именно так. Отпусти меня. Я уже почти свыклась с тем, что ты не хочешь видеть меня, слышать меня, чувствовать. Это больно. Но ведь ко всему привыкаешь. Даже к пустоте. Пожалуйста, отпусти меня.
Я стараюсь не показывать своих эмоций, я их сдерживаю, как могу, и это тяжело. Знал бы ты, Калеб, как это тяжело.
- Твои студенты весьма проницательны. Это ведь правда. Нас что-то связывало, скорее всего, издёвка судьбы, ведь ни наш первый поцелуй, ни последний нельзя назвать невинными и дружескими, согласись. А пиджак... зачем? Ведь тебе, тогда, снова придётся встретиться со мной, чтобы я смогла его отдать. А ты ясно дал мне понять, что встречи со мной тебе не нужны. Прости, что сегодня я решила, что мне надо решить дела с восстановлением в университете.
Я отошла от Калеба и встала к нему спиной и лицом к окну. Взгляд вдаль меня совсем не успокоил, но я хотя бы не вижу лица Калеба, взгляд не фокусируется на его губах, шее, глазах, так руки меньше тянутся, чтобы обнять его, так меньше ноет сердце от тоски.
- Крепость - это ты? Если да, то нет. Тебя так не соблазнить. Ты ведь другой, - всё же с ним легче разговаривать лицом к лицу. - Особенный. С тобой не действуют обычные способы соблазнения. Это мне в тебе и понравилось, - вздохнув я села на краешек одной из парт. - И, да, могу тебе продемонстрировать полный комплект белья!
Я подняла глаза на Калеба. Я не хочу быть загнанной им в угол. Не хочу больше страдать, терпеть, думать о том, где он, как он, с кем он, на ком он. Но это невозможно прекратить. Мне кажется, что это на целую вечность.
Я к нему поднимусь в небо,
Я за ним упаду в пропасть,
Я за ним, извини, - гордость,
Я за ним одним, я к нему одному.